Что делали с моей зубной щёткой
Мне никогда не казалось, что папина родня меня недолюбливает, хотя и папа, и мама старались мне мягко на это намекать и ограждать от общения с ними.
В моих подарках от той семьи были очень спорные вещи: ношеные кепки для мальчиков, вскрытые пачки шоколадных грибочков, наполовину пустые флаконы со старыми выдохшимися духами, засохшая тушь на тринадцатилетие и набор пуговиц.
Наверное, этими дарами бабушка как бы всю жизнь намекала, что мне в их доме не рады, и лучше бы я пореже приходила в гости. Но я, наивный ребёнок с фантазией, всегда была невероятно рада тем бытовым объедкам в подарочной бумаге.
Мама мне разрешала делать с этим всё, что душе угодно: доломать, разобрать, потерять, — потому что это не новые вещи, и их уже не жалко. И мне нравилось в тех странных подарках именно то, что я могла ими распоряжаться по своему усмотрению.
На мысли не наводило даже то, что двоюродной сестре дарят телефоны, в то время, как я разворачиваю старый радиоприёмник. И я, уже совсем не маленькая дурында, думала: вот же сестре не повезло, телефон теперь надо беречь и аккуратно пользоваться, а это радио я обязательно разберу, сломаю корпус, вытащу все детали и схемы, а может быть… даже найду катушку с золотой проволокой!
Прошлым летом родители решили на время отпуска арендовать дом у озера под городом. Природа, шашлыки и купание каждый день — это ли не сказка? Только дом был очень уж большой — восемь спален и три этажа — на нас троих много, а других свободных для аренды уже не было. Папа позвонил своей родной сестре и предложил всем вместе туда заселиться.
В итоге в июле в домик въехали мы с родителями, папина сестра с мужем и дочкой, и папины родители — дедушка и бабушка. Для меня это было последнее лето перед поступлением в ВУЗ и родители решили, что мне будет полезно отдохнуть перед нелёгкой студенческой жизнью. Поэтому домик арендовали до конца августа, чтобы я могла там жить всё оставшееся лето, а родители приезжали бы на выходные.
Когда общий отпуск кончился, в домике остались я, двоюродная сестра и бабушка. Я каждое утро по три часа купалась на озере, потом загорала, бродила по окрестному лесу и до самого вечера предпринимала тщетные попытки учить итальянский (романтичная натура).
С сестрой и бабушкой особо не коммуницировала, с ними было не интересно. День за днём не напрягала их своим присутствием и даже готовила себе отдельно. На выходные приезжали мама с папой и тётя и дядя (дедушка был занят в городе).
Отдых проходил замечательно и единственное, что меня напрягало — это моя зубная щётка. Она очень быстро начинала плохо пахнуть, как будто зубы ею чистил очень старый нечистоплотный человек с полным ртом гнили. Я каждую неделю просила маму с папой привозить новые щётки.
Сначала обрабатывала их спиртом, думая, что это окружающая среда с бактериями вызывает такой запах, потом очень испугалась за своё здоровье. Думала, что же у меня творится с микрофлорой во рту, что щётка так воняет? Когда я с остервенением по пять раз в день чистила зубы (а вдруг поможет?), сестра только ухмылялась.
Один раз я зашла в ванную сразу после бабушки, и заметила, что щётка стала пахнуть хуже обычного. Закрались подозрения. Новую привезённую родителями щётку я стала держать у себя в комнате, а старую оставила в общем стаканчике на раковине в ванной. Новая щётка не воняла. Она пахла зубной пастой и ничем больше.
В одну ночь с субботы на воскресенье весь дом проснулся от крика моей мамы. Я спустилась вниз, в коридоре ругались сестра, мама и бабушка. У мамы накануне прихватило живот, и она бегала в туалет. Часов в десять, когда все разошлись спать, бабушка с двоюродной сестрой остались вдвоём на кухне поболтать и почаёвничать, а у мамы вроде бы успокоился кишечник. Но в час ночи она проснулась от боли и рези, тихо спустилась вниз и застала бабушку и сестру, разговаривающими в ванной.
Сестра стояла, облокотившись спиной на дверной косяк, пока бабушка тщательно протирала ободок унитаза. Мама попросила впустить её по нужде, и когда бабушка обернулась, у неё в руках и была моя щётка. Началось выяснение отношений. У мамы от нервов аж спазмы прошли. Перебудили весь дом.
Мама грозилась бабушкину вставную челюсть опустить в навоз и засунуть ей обратно в рот. Сестра кричала на маму, чтобы та не смела обижать бабушку. Дядя и тётя спросонья ничего не понимали, папа просто стоял и наблюдал.
Меня тогда начало подташнивать, когда я поняла, что чистила зубы теми щётками, которые побывали в унитазе. Я, конечно, всё равно из брезгливости перед запахом каждое утро мыла их тщательно перед чисткой, но, блин… Сами понимаете, до конца простым мылом всё не отмоешь. Знала бы, в спирте мариновала, а лучше бы сразу выкидывала.
Бабушка аргументировала, что делала это из обиды на то, что "вы ЭТУ сюда привезли". То есть ей не нравилось соседство со мной в доме, который сняли и оплатили мои родители. А сестра знала про бабушкины действия и ничего мне не говорила.
Папа сказал, чтобы утром уезжали все. Дядя, сестра, бабушка и тётя проснулись и собрались задолго до нашего пробуждения. И я в семь утра только слышала двигатель уезжающего автомобиля. Мама с папой на оставшиеся три недели привезли ко мне подругу, чтобы не было одиноко и заглядывали дважды в неделю, завозя продукты. С бабушкой и сестрой не общаемся с тех пор. Папа, правда, звонит поздравить с праздниками сестру и отца, но не просит передавать от него привет матери и племяннице.