Это будет история о запредельной любви к еде и жадности
У бабушки двое детей: наша мама и наш дядя. У каждого из них ещё по двое детей, тоже девочка и мальчик. И вот всех четверых внуков каждое лето отправляли к бабушке. Только если мама привозила не только нас, но и еженедельно завозила сумки продуктов, чтобы дети не объедали бабушку, то дядя своих отпрысков привозил просто так. И в то время, как наши мама с папой старались помогать бабушке не только во время проживания у неё внуков, но и в целом по жизни, то дядя со своей женой были иждивенцами. Это я сейчас, будучи уже взрослым, всё понимаю. А тогда я не заморачивался вопросами материальными.
Нас с сестрой бабушка не любила. Не «недолюбливала», а именно не любила. На дни рождения дарила носки нашего нелюбимого цвета (каждому — его собственный нелюбимый), а двоюродным брату с сестрой — фарфоровых кукол и конструктор. Было обидно до слёз. Но дни рождения — это цветочки. Вот летом бабушка на нас отрывалась.
Вся еда, привезённая мамой, сразу пряталась в ящики и погреба, запиралась на ключ и нам не доставалось ни одной вкусной вещи. Детей дяди она кормила "тайно" от нас с сестрой. Все деликатесы, колбасы, мясо, фрукты (наши любимые бананы!!) и шоколад отдавался им. Когда мама приезжала и вручала нам по конфете, бабушка забирала это со словами «после ужина, чтобы аппетит не перебить». И ни после ужина, и никогда больше этих конфет нам не возвращали. А аппетит у нас действительно был так себе, потому что кормили гороховой кашей и ячкой. И нас от одного пучило, а от другого были запоры. Поэтому мы жили на фруктах из чужих огородов.
Утром бабка поднимала нас с сестрой раньше, давала кашу и отправляла на огород. Двоюродных брата и сестру будила позже и кормила нормальной едой: яйцами, сосисками, помидорами, хлебом и — самым офигенным и вкусным на свете — белым солёным сыром. Их потом тоже отправляли на огород. Двоюродный брат Виталик постоянно приносил нам втихаря яйцо, сосиску и пару блинов. Лиля (двоюродная сестра) на это фыркала. Кстати, брат был тонкий и звонкий, ел не много и был близок нам по боевому детскому духу. А вот у Лили было огромное, широкое лицо и уродливый узкий лоб. Он очень некрасиво морщился, когда за обедом она пожирала двойные порции. Одну за себя, вторую — за нас с сестрой.
За обедом мы ели вместе все вчетвером. Но мы с сестрой — снова кашу. А двоюродные — мясо и пюре. Бабушка говорила, что мы плохо отработали, поэтому и не устали. А кормить хорошенько надо только тех, кто хорошо помогает. Помогали то мы все «так-себе», но ведь всё равно прыгали, бегали и уставали одинаково. Поэтому, когда бабка уходила из летней кухни, Виталик делился с нами едой, а его сестра — загребала побольше с общей тарелки. Она нарочно сгребала почти всё и ела, когда в неё даже не лезло. Лишь бы нам не досталось. Иногда её тошнило от количества сожранного.
На самом деле бабка любила нашу маму, у них были очень хорошие отношения, и мы это знали. А вот за что она так ненавидела нас — до сих пор неизвестно. Чтобы мама не ругалась и не расстраивалась, мы ей не жаловались, что нас нормально не кормят. Тем более, что брат делился вкусностями. Но когда в конце лета приехал папа, всё вскрылось.
У него был отпуск и он жил с нами десять дней. На это время бабке пришлось выдать нам нормальную еду. Правда, её жлобство заставило её класть нам микроскопические порции. Но в одну ночь, папа услышал в кухне копошение и увидел, как она запихивает в двух других детей самое вкусное. Папа обрадовался ночному пикнику (он никогда не был сторонником режима правильного питания), собирался разбудить нас с братом (мы и без того не спали). Но бабка сказала, что они уже поели и ложатся спать. Жирная и тупоголовая сестра заныла, что хочет ещё бананы и не пойдёт спать. Бабка дала ей один в руку и отправила в постель к нам в комнату (спали вчетвером в одной).
На утро папа посмеялся над нами с сестрой, что мы ночной пикник проспали. Вечером не ложитесь спать рано, снова такой устроим, — сказал он. А бабушка заворчала, что нечего жрать по ночам. Мы заулыбались и переглянулись (брат всё равно таскал нам в комнату шоколад в тайне от бабки). А папа начал бурчать, что тоже хочет ночные посиделки, и даже расстроился.
Когда мы после завтрака пошли купаться, а не поливать огород, то решили успокоить папу. И сказали, чтобы он не волновался, потому что Виталик носит нам вкусняшки.
- В смысле носит? — не понял папа.
- Ну бабушка нам не даёт, а он всё равно носит и делится.
Сестра на радостях поведала, что Виталик вообще добрый и всегда делился вкусной едой, пока папа не приехал. После таких заявлений, отец решил допросить самого Виталика. Брат выдал всё как на духу. Ему-то было не совестно и скрывать нечего, а Лиля молчала и была с краснющими ушами. Папа в ходе рассказа зверел на глазах. Он ушёл с речки ругаться с бабушкой. Когда мы добежали за ним до дома, то слышали, как из летней кухни доносится ор про «жирную откормленную любимицу, которая уже на свинью похожа». Бабка орала что-то в ответ. Что-то не очень убедительное про то, что мы врём. Но папа не слушал.
Через два дня приехала в еженедельный продуктово-поставщический рейд мама. Машина была у неё, пока папа был в отпуске. И в тот день мы все уехали. Папа по дороге рассказал маме про бабушку. Мама из-за всего этого потом очень переживала. И до конца бабкиной жизни папа с ней не разговаривал и не поздравил ни с одним праздником, хотя мама всё равно продолжала её очень любить и просила помириться. А Лиля так и осталась жирной свиньёй, что лично мне доставляет неописуемое удовольствие.