Комендантский час
Меня с 13 лет стали на лето отправлять к бабке в деревню. Она властная женщина, с кучей тараканов в голове. От меня требовала беспрекословного подчинения.
Если не пришёл вовремя к ужину — не ужинаешь, проспал завтрак, не встал в пять утра — не завтракаешь, не помогаешь на огороде — не обедаешь. Не появляешься дома в восемь — двери запираются, в дом не попадаешь. Короче, она всячески пыталась сделать так, чтобы я в её доме не ел, не спал и не появлялся. Всё это называлось "воспитание".
Во мне был жив дух бунтарства, поэтому я не соблюдал ни единого бабкиного правила. Как просыпался, уходил гулять с местными, и мы целый день шлялись вдоль реки или в лесу. Ели, что находили: яблоки, ягоды. Иногда шли к кому-нибудь домой, и нас там кормили, а потом до поздней ночи болтали и играли.
Заполночь я возвращался домой, снимал окно с петель, пролазил в свою комнату, спал, и утром снова удирал, оставив бабке незаправленную кровать.
Она долго искала, как же я просачиваюсь в дом. Даже ночами караулила, но поймать меня было не суждено. Потому что если я подозревал, что меня ловят, то и вовсе не возвращался, а спал в домах у друзей. Деревенские знали, что моя старуха странная и упрямая, так что меня считали почти за беспризорника и заботились всем скопом.
Друзья меня нередко пускали на чердаки под крышу. Там было совсем весело — ласточки и дрозды вили гнёзда. У дроздов быи классные яйца: скорлупа красивого голубого цвета. Я даже думал завести себе в городе дроздов, чтобы на Пасху делать бизнес и продавать у церквей сразу цветные яйца. Ох уж эти детские планы по несметному обогащению.
Родители меня вернули в конце лета. Ни я, ни бабка им не рассказали ни о чём, и друг на друга мы не стали жаловаться. Это была молчаливая война принципов, посторонним в ней не место.
На следующее лето ситуация повторилась. И так год за годом. В 16 я попался. Пролазил в дом — а бабка караулила в комнате. Я, когда возвращался, не слишком старался быть незаметным: уже обнаглел и привык. Наутро меня не выпустили из дома. Точнее попытались не выпустить: но весовая категория уже не совпадала.
Я поднял бабушку, и отставил её в сторону — прочь с моего пути. Вернулся вечером, и она попыталась меня не впустить и отходить кочергой. Попала больно по спине. Разозлился, отобрал кочергу, побил ею все стёкла, оббежав вокруг дома. Вошёл внутрь и лёг спать.
Тогда бабке пришлось спустить все деньги, оставленные родителями на моё содержание, на восстановление стёкол. Больше не воевали по поводу моего проникновения в дом. Она оставила тщетные попытки не впускать меня на ночлег, но и не кормила.
Я не сильно-то переживал, с пацанами научились ставить силки, освежёвывать и потрошить зайцев. В наши ловушки каким-то фигом вечно залезали ежи, это нас очень раздражало. Рассчитываешь на нормального зверя, а тут одуванчик из ада.
Правда я быстро придумал, что делать с пойманными ежами. Перестал их выкидывать обратно на волю, а запускал к бабке в дом.
То лето, когда я отвоевал право ночлега, было последним в деревне. Потом бабку зачем-то забрали к нам в город. И поселили в соседней со мной комнате — в залах.
Она и у нас в квартире пыталась устанавливать свои порядки и комендантский час. Мама обалдела, когда её не пустили в собственный дом вечером после работы. Она задержалась, а ей отвечают, что приличные женщины вовремя бывают дома.
Бабка в тот раз была отпихнута мной от двери, мама впущена внутрь. Папу ждала та же участь с непусканием. Устроили разборки, которые ни к чему не привели. Бабка продолжала запирать квартиру изнутри.
Мы несколько раз втроём стояли под дверью, а потом я лез через соседское окно к нам на балкон, и отпирал. Зимой чуть не сорвался с таким перелазанием, и родители выселили бабку обратно в деревню, где она до сих пор и живёт.