Ребёнок на замену
Самое ущербное проявление человеческой бездушности я наблюдала в онкологии, когда работала санитаркой. В отделение поступил тринадцатилетний мальчик. С ним вместе приехала мама. Оба одеты скромно. Врачи не знали, что делать: мальчику нужна химия, а лекарств нет — они платные. У матери средств нет, она инвалид и не работает. И ребёнок, и она жили на пенсию по инвалидности, а тут требуется дорогостоящее лечение. Женщина всё понимала прекрасно, но сказала, что ей даже занять не у кого. Мальчик уже тоже был не маленький, знал, к чему идёт. Он в тринадцать лет хладнокровно смотрел на очевидные вещи: он умрёт, если не найти денег на лечение.
Мать приходила, плакала у его койки. Врачи не хотели выписывать: а вдруг найдут у кого занять, лучше оставить койко-место за мальчиком. В очередной день посещений, женщина прибежала, сияя от радости. Беременна. Мы, видимо, должны были порадоваться за неё. Но как? Для одного ребёнка нет денег на лечение, от которого зависит его жизнь. А она, живущая на государственные выплаты, собирается ещё рожать. Носить редкие фрукты она перестала: самой нужны витамины, ребёночек же внутри. У медперсонала чесались руки намылить шею этой идиотке. Кем надо быть, чтобы, приходя навестить смертельно больного, рассказывать ему только о себе. Сердце не выдерживало ни у медперсонала, ни у пациентов, которые лежали в отделении и знали ситуацию.
Подделывая бумаги, воруя из бюджета и скидываясь из кармана, вся больница выкроила лекарства. Мальчику начали химию и лечение. Ребёнку было плохо. Настолько плохо, что мы уже рыдали в ординаторской с медсёстрами. Понимали, что недолго осталось. А мать спрашивала о прогнозах и улыбалась. Врач не выдержала и предложила ей успокоительных.
- А зачем мне успокоительные?
- У вас нехорошая реакция на стресс, вы улыбаетесь и радуетесь.
- Так я же рада, у меня малыш скоро родится.
- У вас ведь ребёнок умирает…
- А по-вашему зачем я вторым забеременела. Понятно же, что денег на лекарства нет, этот умрёт. А теперь я не останусь одна.
Врача потом отпаивали чаем и успокаивали. Она рыдала и взахлёб рассказывала про разговор. Четыре месяца мы боролись за жизнь её сына. Это очень долгий срок для его состояния, почти невероятный. Когда болезнь перестала прогрессировать, больница надеялась, что лечение помогло. Но мальчик видел, как мать витает в мечтах о новом ребёнке, а его уже похоронила. Он даже не боролся за свою жизнь. Так и умер.